zagalovok_foruma_090509
Приложение к сайту -Ветераны войск ПВО системы С- 200 .

Копилка идей и мыслей

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Копилка идей и мыслей » Форум на любые темы. Для новичков. » Памяти Владимира Высоцкого.


Памяти Владимира Высоцкого.

Сообщений 1 страница 10 из 10

1

Владимир Семенович Высоцкий (25.01.1938 - 25.07.1980)

Владимир Высоцкий родился в Москве, "Дом на Первой Мещанской, в конце" - согласно его же свидетельству из песни "Баллада о детстве". После пребывания в эвакуации на Урале, а затем вместе с отцом в послевоенной Германии, Высоцкий поселяется в Большом Каретном переулке ("Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном..."), где и сложился дружеский круг, которому Владимир Семенович показывал свои первые песни.

Высоцкий не сразу определил, что хочет быть актером. После окончания школы он поступает в московский инженерно-строительный институт, но проучившись в нем полгода, бросает его. Это решение он принял в новогоднюю ночь с 1955 на 1956 год. Они с Игорем Кохановским, школьным другом Высоцкого, решили встретить Новый год весьма своеобразно: за рисованием чертежей, без которых их просто не допустили бы к экзаменационной сессии. После боя курантов, выпив по бокалу шампанского, они принялись за дело. Где-то к двум часам ночи чертежи были готовы. Но тут Высоцкий встал, взял со стола баночку с тушью, и стал поливать ее остатками свой чертеж. "Все. Буду готовиться, есть еще полгода, попробую поступить в театральный. А это - не мое...", - сказал тогда Владимир Семенович.

Среди многочисленных бардов Владимир Высоцкий до сих пор остается немеркнущей звездой. Интерес к авторской песне у Высоцкого пробудился после знакомства с творчеством Булата Окуджавы, которого Владимир Семенович считал своим учителем. Позже он напишет "Песню о Правде и Лжи", посвященную Окуджаве.

Свои первые песни Высоцкий начал писать в начале 60-х годов. Это были песни в стиле "дворовой романтики" и не воспринимались всерьез ни Высоцким, ни теми, кто был их первыми слушателями. Спустя несколько лет, в 1965-м, он напишет знаменитую "Подводную лодку", о которой Игорь Кохановский впоследствии скажет: "Подводная лодка - это было уже всерьез.И я думаю, что именно эта песня заявила о том, что пора его творческой юности кончилась."

Примерно в это время Владимир Высоцкий приходит в Театр на Таганке, который по выражению самого Высоцкого, стал для него "своим театром". "Ко мне в театр пришел наниматься молодой человек. Когда я спросил его, что он хочет прочитать, он ответил: "Я несколько своих песен написал, послушаете?" Я согласился послушать одну песню, то есть, фактически, наша встреча должна была продлиться не более пяти минут. Но я слушал, не отрываясь, полтора часа", - вспоминает Юрий Любимов. Так начался творческий путь Высоцкого в Театре на Таганке. Гамлет, Галилей, Пугачев, Свидригайлов - целая палитра образов, созданных вместе с Юрием Любимовым. Любимов поставит и последний спектакль с Высоцким - прощание Владимира Семеновича со зрителями...

Однако в театре не всегда все шло гладко. Почти отеческое отношение Юрия Любимова к Высоцкому и всегда прощавшиеся ему проступки, вызывали зависть коллег-актеров, за исключением нескольких друзей Высоцкого - Золотухина, Демидовой, Филатова.

Параллельно с работой в театре были киноработы. Самая известная и самая любимая роль - Жеглов в телесериале "Место встречи изменить нельзя". Тем не менее, этой роли могло и не быть... Майским вечером 78-го года, на даче в Одессе Высоцкий, Влади и Говорухин собрались, чтобы обсудить сценарий будущего фильма. И вдруг Марина Влади со слезами на глазах берет Говорухина за руку и уводит из комнаты. "Отпусти Володю, снимай другого артиста!". Ей вторил Высоцкий: "Пойми, мне так мало осталось! Я не могу год жизни тратить на эту роль." "Как много потеряли бы зрители, если бы я сдался в тот вечер", - вспоминает Говорухин.

И действительно, персонаж получился очень реалистичным. Многие телезрители были убеждены, что Глеб Жеглов - не выдуманный персонаж. После показа фильма еще долго шли письма по адресу: "МВД, капитану Жеглову".

А потом пришла Любовь. Марина Влади вошла в его жизнь в 1967 году. Высоцкий влюбился в нее после просмотра кинофильма "Колдунья". Он смотрел фильм по нескольку раз в день, мечтал о встрече многие годы. И вот, наконец, она состоялась. Первое знакомство произошло в ресторане ВТО - Высоцкий пришел туда после спектакля. "Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Но возгласы в зале заставляют меня прервать рассказ, и я поворачиваюсь к нему. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы. Я знаю, что это - ты", - так описывает свое первое знакомство с Высоцким Марина Влади. Через несколько лет они поженились. Марина Влади была с ним рядом двенадцать лет. "Я жив, двенадцать лет тобой храним..." - успеет написать он на обратной стороне телеграфного бланка. И все эти годы Марина Влади пыталась замедлить бешеный ритм жизни Высоцкого.

"Работать надо!" - была его любимая поговорка. Если бы он мог, он работал бы круглые сутки. Сон - 3-4 часа, остальное - работа. Песни свои он писал в основном ночью. Приходил домой после спектакля, и садился за работу. Марина ставила перед ним чашку с обжигающим чаем, и тихо садилась в углу. Иногда она засыпала, и тогда, уже под утро, Высоцкий будил ее, чтобы прочесть строки, написанные за ночь.

Песни Высоцкого принято делить на циклы: военный, горный, спортивный, китайский... Надо было прожить несколько жизней, чтобы прочувствовать все персонажи, обрисованные в песнях. Фронтовики, слушавшие его песни о войне, были уверены, что он лично пережил все то, о чем писал в песнях. Люди, слушавшие его песни "с криминальным уклоном", были уверены, что он сидел. Моряки, альпинисты, шоферы-дальнорейсовики - все считали его своим. В каждой песне была правда жизни.

Сам Высоцкий так говорил об авторской песне: "Я хочу сказать и заверить, что авторская песня требует очень большой работы. Эта песня все время живет с тобой, не дает тебе покоя ни днем, ни ночью."

...25 июля 1980 года. Высоцкого хоронила, казалось, вся Москва, хотя официального сообщения о смерти не было - в это время проходила московская Олимпиада. Только над окошком театральной кассы было вывешено скромное объявление: "Умер актер Владимир Высоцкий." Ни один человек не сдал обратно билет - каждый хранит его у себя как реликвию...

"Кому сказать спасибо, что - живой!" - написал Высоцкий в своем известном стихотворении. Высоцкий жив и сегодня, благодаря людской памяти, питавшейся и питающейся по сей день его стихотворениями, драматургическими произведениями, киноролями, песнями...

Источник_http://lib.rus.ec/a/18989

2

Я умру, говорят,
                    мы когда-то всегда умираем.
Съезжу на дармовых,
                    если в спину сподобят ножом, —
Убиенных щадят,
                    отпевают и балуют раем...
Не скажу про живых,
                    а покойников мы бережём.

В грязь ударю лицом,
                    завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа
                    на ворованных клячах в галоп!
Вот и дело с концом:
                    в райских кущах покушаю яблок,
Подойду, не спеша —
                    вдруг апостол вернёт, остолоп?

...Чур меня самого!
                    Наважденье, знакомое что-то:
Неродивший пустырь
                    И сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего
                    возвышались литые ворота,
И этап-богатырь —
                    тысяч пять — на коленках сидел.

Как ржанёт коренник —
                    [укротил] его ласковым словом,
Да репей из мочал
                    еле выдрал и гриву заплёл.
Пётр-апостол, старик,
                    что-то долго возился с засовом,
И кряхтел, и ворчал,
                    и не смог отворить — и ушёл.

Тот огромный этап
                    не издал ни единого стона —
Лишь на корточки вдруг
                    с онемевших колен пересел.
Вон следы пёсьих лап...
                    Да не рай это вовсе, а зона!
Всё вернулось на круг,
                    и распятый над кругом висел.

Мы с конями глядим:
                    вот уж истинно — зона всем зонам.
Хлебный дух из ворот —
                    это крепче, чем руки вязать!
Я пока невредим,
                    но и я нахлебался озоном,
Лепоты полон рот,
                    и ругательства трудно сказать.

Засучив рукава,
                    пролетели две тени в зелёном,
С криком: «В рельсу стучи!»
                    пропорхнули на крыльях бичи.
Там малина, братва,
                    нас встречают малиновым звоном!
Нет, звенели ключи...
                    Это к нам подбирали ключи.

Я подох на задах —
                    на руках на старушечьих дряблых,
Не к Мадонне прижат,
                    Божий сын, а — в хоромах холоп.
В дивных райских садах
                    просто прорва мороженных яблок,
Но сады сторожат —
                    и стреляют без промаха в лоб.

Херувимы кружат,
                    ангел окает с вышки — занятно.
Да не взыщет Христос —
                    рву плоды ледяные с дерев.
Как я выстрелу рад —
                    ускакал я на землю обратно,
Вот и яблок принёс,
                    их за пазухой телом согрев.

Я вторично умру —
                    если надо, мы вновь умираем.
Удалось, бог ты мой, —
                    я не сам, вы мне пулю в живот.
Так сложилось в миру —
                    всех застреленных балуют раем,
А оттуда — землёй, —
                    бережёного Бог бережёт.

В грязь ударю лицом,
                    завалюсь после выстрела набок.
Кони хочут овсу,
                    но пора закусить удила.
Вдоль обрыва с кнутом
                    по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе принесу,
                    потому — и из рая ждала.

3

Когда я отпою и отыграю,
Где кончу я, на чём — не угадать?
Но лишь одно наверное я знаю:
Мне будет не хотеться умирать.

Посажен на литую цепь почёта,
И звенья славы мне не по зубам.
Эй! Кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам?

Ответа нет, но там стоят, я знаю,
Кому не так страшны цепные псы.
Но вот над изгородью замечаю
Знакомый серп отточенной косы.

Я перетру серебряный ошейник
И золотую цепь перегрызу,
Перемахну забор, ворвусь в репейник,
Порву бока
                    и выбегу в грозу.

4

Кто кончил жизнь трагически, — тот истинный поэт!
А если в точный срок — так в полной мере!
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А в 33 — Христу (он был поэт, он говорил:
«Да! Не убий!» Убьёшь — везде найду, мол!)...
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
И гвозди в лоб, чтоб ни о чём не думал.

С меня при слове «37» в момент слетает хмель.
Вот и сейчас вдруг холодом подуло —
Под этот год и Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лёг виском на дуло.

Задержимся на цифре 37. Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или-или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.

Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И ранят в кровь свои босые души.

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
«Укоротить поэта!» — вывод ясен.
«И нож в него!» — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр!
Томитесь, как наложницы в гареме:
Срок жизни увеличился — и может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время

5

Мне судьба — до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней— немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что не то это вовсе, не тот и не та,
     Что лабазники врут про ошибки Христа,
     Что пока ещё в грунт не влежалась плита,
     [Трист]а лет под татарами — жизнь ещё та:
     Маята трехсотлетняя и нищета,
          Что под властью татар жил Иван Калита,
          И что был не один, кто один против ста,
          И намерений добрых, и бунтов — тщета,
          Пугачёвщина, кровь, и опять — нищета.
               Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта -
               Повторю, даже в образе злого шута.
               Но не стоит предмет, да и тема не та:
               Суета всех сует — всё равно суета.

Только чашу испить не успеть на бегу,
Даже если разлить — всё равно не смогу.
Или выплеснуть в наглую рожу врагу?
Не ломаюсь, не лгу — всё равно не могу!
     На вертящемся гладком и скользком кругу
     Равновесье держу, изгибаюсь в дугу.
     Что же с чашею делать — разбить? Не могу.
     Потерплю и достойного подстерегу.
          Передам — и не надо держаться в кругу
          И в кромешную тьму, и в неясную згу.
          Другу
                    передоверивши чашу, сбегу.
          Смог ли он её выпить — узнать не смогу.
               Я с сошедшими с круга пасусь на лугу.
               Я о чаше невыпитой здесь — ни гу-гу!
               Никому не скажу, при себе сберегу.
               А сказать — и затопчут меня па лугу.

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу -
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И весёлый манер, на котором шучу.
     Даже если сулят золотую парчу
     Или порчу грозят напустить — не хочу:
     На ослабленном нерве я не зазвучу,
     Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу.
          Лучше я загуляю, запью, заторчу,
          Всё, что ночью кропаю, в чаду растопчу,
          Лучше голову песне своей откручу -
          Но не буду скользить, словно пыль по лучу.
               Если всё-таки чашу испить мне судьба.
               Если музыка с песней не слишком груба,
               Если вдруг докажу, даже с пеной у рта,
               Я уйду и скажу,
                                   что не всё суета.

6

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю,
Я не люблю любое время года,
Когда весёлых песен не пою,

Я не люблю холодного цинизма
(В восторженность не верю) и ещё —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо,

Я не люблю, когда — наполовину
Или когда прервали разговор,
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор,

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда — всё время против шерсти,
Или когда — железом по стеклу,

Я не люблю уверенности сытой —
Уж лучше пусть откажут тормоза, —
Досадно мне, коль слово "честь" забыто
И коль в чести наветы за глаза,

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье —
Вот только жаль распятого Христа, -

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более — когда в неё плюют,

Я не люблю "манежи" и "арены":
На них мильон меняют по рублю...
Пусть впереди большие перемены —
Я это никогда не полюблю!

Источник_http://otblesk.com/vysotsky/c-rsts04.htm

7

Владимиру Высоцкому сегодня исполнилось бы 75 лет.

Да, сейчас такого человека, как Владимир Высоцкий нам очень не хватает.

Уходит эпоха и ее герои... Андрей Бондарев.

8

Хороший видеоклип.

Владимир Высоцкий всегда живой.

http://s3.uploads.ru/t/4uI1Z.jpg

9

Я не люблю - продолжение песни В.Высоцкого исполняет Александр Юрков

http://video.mail.ru/mail/irin54/_myvideo/11770.html

10

Эх, хороший был человек...


Вы здесь » Копилка идей и мыслей » Форум на любые темы. Для новичков. » Памяти Владимира Высоцкого.


создать форум