Размышления о службе_ Сергей Котельников.

1.Ах, зачем и почему
Я приехал в КРТУ?
Ах, зачем решил я стать
Офицером, твою мать?..
И зачем мне тот подъём
В сорок пять секунд, бегом,
Марш-бросок, шинель, «кирза»,
С утра до ночи муштра?..

А начну я свои размышления, порою, может, и
спорные, с самого начала своей жизни и службы,
с самых юных курсантских лет, когда это всё на-
чалось.

С началом курсантской жизни беззаботно мы
напевали подобные песенки, наскоро сочинённые
тут же нами, и мной в том числе. При этом все мы,
пройдя вступительные экзамены, строгий отбор
мандатной комиссии, были твёрдо убеждены в вы-
боре профессии и судьбы, хотя нам было сказано,
что училище войск ПВО страны готовит прежде
всего офицеров, командиров, воспитателей сво-
их будущих подчинённых, а уже радиотехников,
специалистов — в процессе обучения.
О себе могу сказать, что мне этот выбор до-
стался очень тяжело. А это и наряды вне очереди
на работу и службу (был такой метод наказания
и воспитания), и стёртые в кровь ноги от сапог и
плохо навёрнутых портянок на кроссах и марш-
бросках, ночное мытьё полов, уборка умываль-
ников, туалетов, хождение часами строевым по
плацу, зубрёжка уставов Советской армии.
Были и, как нам казалось, сержанты-изуверы,
приводившие в действие армейские принципы: «не
хочешь — заставим, не умеешь — научим», или
самый главный, показательный — «делай как я».
Мне и моим товарищам очень повезло: коман-
диром курсантской роты у нас был один из лучших
строевиков, спортсменов-офицеров училища, май-

3. Однажды, раззадоренный толпой зрителей, он,
не обращая внимания на мои просьбы прекратить
борьбу, попался на мой удушающий локте-плече-
вой захват, который едва не стоил ему жизни. До
сих пор не знаю, как так произошло, что явилось
причиной — страх, ярость или ещё какие-то мо-
тивы, но отпускать я его не хотел, даже когда нас
разнимали товарищи.
Позднее я стал серьёзно заниматься спортом,
преуспевал в гиревом спорте, силовых упражнениям
на перекладине. Но это был первый курс, всё было
квалифицировано как драка с сержантом, и мне
грозило отчисление из училища. Всё обошлось лишь
дисциплинарным взысканием благодаря вмешатель-
ству начальника политического отдела полковника
Котолевского, который внимательно выслушал мои
наивные искренние объяснения и понял моё страст-
ное желание учиться, быть офицером. И я никогда не
сожалел о своём выборе. Уже гораздо позже прочёл
стихи и запомнил их, кажется, на всю жизнь:

Я думал, дверь открыв с волненьем,
Что строг районный военком,
Ведь до него ни с кем военным
В ту пору не был я знаком.
И потому, наверно, кепку
Смущённо мял, а комиссар,
Привстав, пожал мне руку крепко
И по-отечески сказал:
— Ты не ищи в судьбе армейской,
Скажу заранее, сынок,
Ни меди пуговичной блеска,
Ни скрипа хромовых сапог,
Ни лёгкой жизни залихватской —
Иная жизнь солдата ждёт:

5. ли я не хватить лиха, поступив в военное училище
деревенским пареньком, у которого не было ни
спортивных разрядов, ни хорошей общефизиче-
ской подготовки, но который в избытке обладал из-
рядной прямотой и строптивостью? Ведь я только со
временем познал, не боюсь повториться, основные
армейские принципы: «не хочешь — заставим, не
умеешь — научим», «делай как я», «исполняй то,
что сказано», «инициатива наказуема, дурная —
вдвойне», «проявил инициативу — исполняй».
А ведь сержанты у нас были подобраны из
числа послуживших в войсках и поступивших для
обучения в военное училище, так что поблажек они
нам не делали. А мне от них особенно доставалось:
и за плохую физическую подготовку, и за невы-
полненные различные нормативы, грубость и пре-
рекания,— многое к чему в армии предъявляются
определённые требования. Поэтому приходилось
по ночам вместо сна наводить порядок в казарме,
отрабатывая внеочередные наряды на работу,
нести службу в суточном наряде. Приходилось
стойко переносить дополнительные индивидуаль-
ные занятия физической, строевой подготовкой и
другими дисциплинами. А если ещё и вспомнить
основной принцип воспитания — через коллектив,
то можно себе представить, что это такое.
Скажем, проведение кросса или марш-броска
с зачётом по последнему, где меня и ещё кого-то
тащили по очереди товарищи в пристяжку на рем-
нях, при этом подбадривая для скорости «лестным
ласковым словом», изредка — тумаками сзади, пока
не научился бегать и укладываться в норматив. Всё
это было: были и в кровь сорванные мозоли на но-

7. в армию, там из тебя сделают человека, научат
жизни». На что молодёжь зачастую отвечала: «Ар-
мия — хорошая школа, но лучше пройти её заочно».
И ведь учили, делали из «маменькиных сыноч-
ков», хулиганов и разгильдяев нормальных, подго-
товленных к жизни, ответственных за коллектив
и свои поступки, работящих и деловых людей. Из
армии солдаты всегда приходили повзрослевши-
ми, серьёзными людьми. И это было заметно по
их поступкам, отношению к работе и учёбе, окру-
жающим их людям. Молодой человек становился
сам по себе лучше, ответственней и даже красивей
собой. Но позволю эту мысль продолжить стихом
Ивана Пиняева:

Человеку надо быть красивым,
Но не только росчерком бровей.
Надо, чтоб сверкали переливы
Самоцветов и в душе твоей.
Человек не птица в зоопарке,
Что лишь опереньем хороша.
Главное в нём — это без помарки,
Звонкая, поющая душа.

Нет, конечно, нельзя говорить об армии как об
идеальной кузнице кадров и воспитательной шко-
ле. И в армии так же были, есть и будут нарушители
воинской дисциплины. Случалось и нам попадать
в нарушители, были и у нас самоволки, пьянки,
драки и прочие, даже коллективные, нарушения
воинской дисциплины. Как-то, проиграв пари
товарищу, я, влетев в казарму с бутылкой водки,
завёрнутой в газету, на вопрос командира перед